Иногда их общение прерывалось на довольно длительные промежутки времени. Когда они находили друг друга на очередной временной точке доступа, то, казалось, не смогут наговориться. С каждым днем серверов становилось все меньше: мировое сообщество обозлилось и поднаторело в собственной борьбе. Сеансы связи стали короткими и пронзительными до слез. Кэрри плакала, а он, хотя и не умел этого делать, но никогда не казался равнодушным.
– Знаешь, я бы хотел коснуться тебя… – говорил он, пока Кэрри утирала салфеткой льющиеся слезы, пытаясь успокоиться. – У нас есть технологии, чтобы добраться до вашей планеты. Но правительства и спецслужбы… Они одержимы манией преследования. Я не могу нарушить правила.
Кэрри попыталась укрыть отчаяние, ухватившись за чашку с остывшим кофе.
– Представляешь, ведь мы не сможем выпить, к примеру, один и тот же напиток. Твой кофе для меня ядовит. А для тебя смертельно то, что предпочитаю я... – Снейк кивнул на жидкость в своем бокале. – А сегодня пытался научиться улыбаться, посмотри!
Кэрри не удержалась от смеха, наблюдая, как котэанин оскалил острые клыки в нелепой попытке сымитировать человеческую улыбку. Увидев, что девушка рассмеялась, Снейк, словно смутившись, завернулся в крыло.
– Я хочу ощутить на ощупь твою кожу… – сказал он, выглядывая из-за крыла.
Глаза его приобрели изумрудно-зеленый оттенок, став похожими на кошачьи.
– А я – твою, – пошептала Кэрри.
– Ты не понимаешь. Я привык не только не скрывать собственные желания, но и исполнять их. Что бы ни было, я скоро найду тебя…
«Сервер недоступен» – это было последним, что она прочла на мониторе гаджета. Даже кофе допить не успела, потому что «борьба с незаконными контактерами» вступила в новую фазу. В квартиру Кэрри ворвались два дюжих санитара и вкололи ей что-то седативное. С этого момента ее жизнь поменялась кардинально.
Во время работы на фабрике среди страдающих «синдромом зависимости от незаконного контакта» она встретила бывшую начальницу и еще многих своих знакомых. Организаторов этих фабрик установить было несложно, как и догадаться, чьи карманы они пополняли при помощи своего нового сверхприбыльного бизнеса.
Гаджеты, незаконные сервера и межпланетные контакты для находящихся на принудительном «лечении» остались в прошлом. В настоящем были серые бетонные корпуса, дюжие охранники, санитары, камеры наблюдения и работа, которая и считалась основной терапией. Разговоры между пациентами были строго регламентированы и прослушивались. Все их истории были чем-то похожи, но каждая оставалась тайной для окружающих.
Через пару месяцев были зафиксированы первые случаи суицида. Впрочем, статистику жертв никто не вел. Просто на месте исчезающих пациентов появлялись новые, в отношении которых применялась «интенсивная терапия» карцеров и «одиночек», чередуемых с применением седативных препаратов и электрошока.
В условиях тотального контроля найти способ прервать ставшую никчемной собственную жизнь – задача не из простых. Пациенты вешались на сплетенных из разрезанных простыней веревках, вскрывали вены заточенными столовыми приборами, глотали все, что могло вызвать смертельный исход…
Кэрри заподозрили в подготовке побега. Ей пришлось выдержать воздействие электрошока и пару суток в карцере. Однако побег для нее был бы бессмысленным: даже в случае удачного исхода, она окажется в мире, лишенном самого необходимого для нее. Она продумала иной способ.
Однажды ночью Кэрри поняла, что полностью готова. От электрошока перестала кружиться голова. Осталось только в точности выполнить запланированное.
Тщательно избегая камер и охраны, она проскользнула на крышу здания жилого корпуса. Лишь на мгновение замерла в перекрестном свете прожекторов под звуки тревожной сирены и шагнула вниз…
Кэрри думала, что за время стремительного полета ничего не успеет вспомнить, но ошиблась. В ее взбудораженный происходящим разум ворвался настоящий шквал воспоминаний.
Сквозь пелену сознания она почувствовала, что падение прекратилось, ее подхватили чьи-то сильные руки, усиливая водоворот мыслей. Кэрри понимала, что электрошок рано или поздно должен был изменить ее психическое состояние. Она ждала отрезвляющего удара о твердую бетонную площадку под зданием.
Удара не последовало.
– Жаль, телепатией ты сразу не овладеешь… А кожа приятная, Кэрри…
В темноте ночного леса он двигался почти бесшумно. Она видела только два горящих адским пламенем глаза и слышала искусственный голос, так сроднившийся с ним.
– С… Снейк?
Юрий Табашников
ПОБЕГ ИЗ РАЯ
Жизнь у Ирины Петровны промелькнула мимо как-то незаметно. Вроде бы вчера ещё бегала с девчонками в школу, а сегодня проснулась, посмотрела, а уже и дети выросли. «Тик-так, тик-так», – отмеряли её время внутренние часы, раскрашивая с каждым прожитым днём ранее свежее лицо морщинами, а волосы – появившейся сединой.
Всё отмеренное ей время Ирина постаралась прожить правильно. Не греша и не переступая Божьи законы, о которых в далёком детстве поведала Ирине её добрая бабушка. Затаив дыхание, маленькая Ира слушала долгими часами подвижную и работящую старушку. Бабушка умело перемешивала рассказы о чудесах святых с поучительными историями из Нового Завета, полными сплошных откровений в отношении норм морали и правил поведения. Ещё с тех пор Ирина решила для себя, что будет жить согласно освящённым светом правилам, так, как учила её благонравная старушка.
Всю последующую жизнь Ирина подавляла в себе любые проявления гнева, вела себя скромно и достойно, попеременно подставляя под удары судьбы одну щеку взамен другой. Будучи совсем ещё юной, она без памяти влюбилась в Ваню, местную грозу ночного города, недавно вышедшего на свободу после очередной отсидки. Внешность её Ваня имел, прямо скажем, довольно неприятную и угрожающую. Все подруги Ирины, а вместе с ними и бабушка, которая в одиночку вырастила внучку, немедленно озвучили своё мнение. Они в один голос говорили, что для такой красавицы, умницы и трудяги нужна иная половина пары, ни в чём не напоминающая её нынешнего избранника. «Сердцу не прикажешь», – уверенно отвечала всем невеста и готовилась к свадьбе. В первые годы супружества, которые, возможно, были самым светлым временем её жизни, супруг поспешил одарить жену двумя сыновьями.
Для Ивана, мужа Ирины, жена оказалась настоящим подарком от всей христианской культуры. Он, ни на день не останавливаясь, продолжал пить «горькую» в то время как супруга, молча и безропотно, поднимала на ноги его сыновей. Иван постоянно пропадал из дома и, притом, на весьма продолжительные сроки. Куда? Ирина дважды торжественно, пряча в глазах слёзы, объявляла детям, что отец вынужден выехать в длительную командировку на Север. Когда дети подросли и начали немного больше смыслить в окружавшем их мире, правда сама нашла к ним путь. Но они, нисколько не стесняясь, и с детской гордостью отвечали тем, кто задавал неудобные вопросы: «Папка в тюрьме, скоро выйдет, тогда и заживём».
Ваня и в самом деле иногда на короткое время покидал стены исправительных учреждений. Оказавшись на воле, он в первый же вечер неизменно избивал свою супругу. После нескольких стопок мужа начинали одолевать муки ревности. Плача и пытаясь спрятаться от любимого, Ирина со всей искренностью, на которую была способна, божилась и клялась, что ей каяться не в чем. Что она ждала супруга верно, но Ванечка всё равно не слушал женщину, пытаясь догнать её со всем тем, что попадало под руку, не исключая подвернувшихся не к месту ножа или топора.
«Это мой крест», – тяжело вздыхала Ирина и продолжала ещё упорней трудиться. Днём она не разгибала больной спины на железной дороге, а вечером, найдя очередное интересное предложение в местной газете, делала мелкий ремонт в одной из квартир своего района. Помочь ей было некому, но женщина старалась не впадать в грех и не жаловалась на судьбу. Как христианка и хорошая мать она видела впереди свою главную цель – поставить на ноги, пусть и в одиночку, детей. Дети скоро выросли. С самых малых лет Ирина пыталась обучить детей тому, чему учила её в далёком детстве добрая бабушка. Но они плохо слушали мать, видно, время пришло другое. Старший, Коленька, пошёл весь в отца. С раннего детства, впитав в себя гены старшего Петрова, он не покидал бесконечных разборок. Вскоре, обладая напористостью и храбростью, Коля Петров стал местным молодёжным бандитским авторитетом. С младшим, Лёшей, дело обстояло ещё печальней, чем с его старшим братом. Не успев окончить школу, он плотно сел на иглу, к старшим классам превратившись в законченного наркомана.
